Призраки

[t-a-r-d-i-s]

Название: Призраки
Автор: schildkroet
Переводчик: Mediva aka Eternal Lock
Бета: Кэр
Рейтинг: NC-17 (насилие, сексуальные сцены, смерть персонажа)
Пара: Джек/Доктор
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Дисклаймер: все принадлежит BBC, и нам они не отдадут
Примечание переводчика: да, я знаю, что диалоги опять оформлены не так, и вообще таймлорды – это плохо, ну и пусть
Оригинал: www.whofic.com/viewstory.php?sid=14443&warning=...

Сразу предупреждаю - фик очень грустный. В основном рейтинг из-за этого, не из-за чего-то пошлого.

Человек, известный миру как Джек Харкнесс, всегда знал, что десятая жизнь Доктора станет также его последней жизнью.
Сам Джек прожил уже больше тысячелетия. Он снова стал путешествовать во времени сотни лет назад, и все это время он встречал только две разные инкарнации своего старого друга. Он старался избегать контактов с тем Доктором, которого он встретил первым, до того, как тот повстречал его впервые, чтобы не повредить временные линии. Он никогда не встречал его до его девятой жизни, даже в тех местах и временах, где он точно должен был быть. Это из-за Временной Войны, объяснил однажды Доктор, сказав всего пару коротких фраз, прежде чем сменить тему. Когда Галлифрей был уничтожен, когда все таймлорды погибли, вся история вселенной была переписана. Только личная временная линия Доктора сохранилась, так что все его поступки остались реальными для тех, кто был в них вовлечен. Джек не был частью этой временной линии тогда, и теперь он не мог коснуться ее. Он не был уверен, что все правильно понял, несмотря на то, что сам был опытным путешественником во времени, но Доктор избегал разговоров на эту тему, и это не казалось важным настолько, чтобы напоминать ему о том, что он пытался забыть.
Не единожды Джек пытался найти инкарнацию следующую за той, которую он изучил так хорошо. Прошлое было закрыто для него и будущее, похоже, не существовало.
Конечно, все еще существовала возможность, что будущие инкарнации Доктора избегают его по тем или иным причинам. Джек напоминал себе об этом каждый раз, когда его мысли опять принимали такое направление, но большую часть времени он старался вообще об этом не думать. В любом случае это не было похоже на правду.
Когда он впервые встретил его, в Англии во время Второй Мировой Войны, Доктор уже балансировал над пропастью, и когда он увидел его снова, все стало только хуже. После той истории с Мастером, после того, как он увидел, что таймлорд может не регенерировать, если не хочет этого, Джек подумал: «А ведь здесь мог бы лежать Доктор». Ведь один взгляд в его глаза сказал Джеку, что этот человек не будет больше обманывать смерть. Он не знает, чего ради. И Джек подумал тогда, и вспоминал об этом каждый раз, когда снова встречал его, что что-то должно случиться, чтобы Доктора можно было спасти. Что ему нужно что-то, за что можно сражаться, смысл жизни, который был бы сильнее, чем боль существования и обещание вечного покоя из тьмы за гранью, или они потеряют его.
Джек знал это по себе – желание, чтобы все наконец-то кончилось, как хочется освободиться от боли и ответственности, и слишком большого груза воспоминаний, но вселенная может существовать и без него. Она, верно, и не заметила бы его ухода, и это было облегчением: возможность уйти в любой момент давала силы жить с этим.
Солнце могло это сделать. Черная дыра, взрыв атомной бомбы. Если он действительно захочет, найдется много возможностей, повторял он себе. Может быть, однажды он это сделает. Он видел много миров и много времен, но его собственное будущее пока еще было неопределенным.
И то же самое было с Доктором. Бессчетное количество раз Джек закрывал глаза и отказывался видеть очевидное. Он не мог себе представить вселенную без Доктора.
Он знал, что это была последняя жизнь Доктора. Но он никогда на самом деле не верил в это.
Он даже не был там, когда это случилось. Он не видел, как это произошло, он был слишком медленным, слишком слабым, бесполезным. Он всего лишь слышал крики, и даже теперь, когда он был один и вокруг была тишина, он все еще слышал их. Он не думал, что они затихнут в его голове хоть когда-нибудь.
Это был крик агонии, такой боли, что ее невозможно было выразить словами, но и ничего больше. В этом голосе не звучало отчаяние, в нем не было страха, только боль, и согласие с этой болью, и ожидание скорого конца всего. И это было хуже всего – Джек бежал по пустым коридорам и слышал хриплый, сорванный, измученный голос человека, которого пытали до смерти, и знал – что бы он ни сделал, все будет слишком поздно.
Все всегда было слишком поздно.
Следующие несколько дней его горло болело так, как будто он сам кричал, часами, но он этого не помнил. Все это время он не мог нормально думать. Единственное, что он ясно помнил – это как он взорвал корабль во имя Доктора, не задумываясь, а захотел бы этого сам Доктор.
Вселенная не закончилась. Пять недель спустя по временной линии Джека она все еще существовала. Боль стала шрамом на его сердце, который не пропадет никогда.
Он сидел в кафетерии на человеческой космической станции в 46-м столетии. Не так уж далеко от времени, в котором он родился, но очень далеко от того, в котором прожил большую часть жизни, и ему казалось, что ему тут не место. Разумеется, не место. Он просто никогда не замечал этого раньше, во всяком случае, так.
Зато Доктор всегда смотрелся естественно, где бы он ни находился, везде выглядя к месту. Джек наблюдал поверх своей нетронутой чашки кофе, как он жизнерадостно болтает с каким-то человеком в униформе на другом конце комнаты. Доктор еще его не заметил, и Джек просто смотрел, пытаясь понять, где конкретно во временной линии Доктора он оказался, как долго еще осталось до конца. Искусственная гравитация станции вжимала его в кресло.
Стоящий в через несколько столов от него таймлорд рассмеялся, легко и беззаботно. Он выглядел счастливым. Его собеседник тоже рассмеялся. Джек не слышал, о чем они говорили, пока не подошел ближе.
Он не помнил, как покинул свое место.
На лице Доктора отразилось удивление, когда он увидел его, его улыбка сменилась тревогой, когда Джек шагнул к нему, положил руку ему на затылок и поцеловал его, жестко, властно.
«Я теряю тебя», подумал Джек
Доктор освободился сразу, как только первое удивление прошло. Он выглядел смущенным больше, чем рассерженным, хотя раздражение тоже было заметно. Маленький шрам у него на лбу уже был здесь, заметил Джек, так что это было уже как минимум третье столетие этой инкарнации.
Остальные трое людей смотрели на них, открыв рот. Доктор подарил им извиняющуюся улыбку.
«Мне кажется, капитану Харкнессу и мне есть что обсудить в более спокойной обстановке в моей каюте», сказал он, хватая Джека за руку и вытаскивая его из кафе. Они не разговаривали по пути в комнату Доктора, но Джек чувствовал, что его ярость растет. Его это не волновало.
Комната была совсем маленькой, почти половину ее занимала большая кровать, и большую часть оставшегося места припаркованная в углу Тардис.
Когда дверь закрылась за ними, Доктор повернулся к Джеку, но стоило ему открыть рот, чтобы что-то сказать, как Джек накрыл его губы своими. Все вышло совсем не так, как Джек представлял себе, никакой нежности. В нем было слишком много ярости, и ярость была другой стороной отчаяния. Ему нужно было чем-то занять свой рот, или из него выплеснулось бы наружу все то, что случится, изменяя то, что уже стало историей. Нанося непоправимый ущерб вселенной. Он опрокинул Доктора на кровать, навалившись сверху. Поймал тонкие запястья своими сильными руками.
(… в его руках запястья, липкие от крови, сломанные кости под холодной кожей, нет пульса, ничего нет, ничего…)
Но Доктор был таймлордом, и он только казался слабым. Он оттолкнул Джека, и в его глазах смешивались гнев и смущение.
«Прекрати», прошипел он.
Джек перехватил его запястья одной рукой, отправив другую в путешествие по телу Доктора, пытаясь пробраться под его одежду.
«Останови меня», сказал он.
Доктор выгнулся под ним, когда ладонь Джека накрыла его пах, его дыхание замерло. Но он не был человеком, не был рабом собственного тела. Он снова вывернулся, взобрался на кровать, практически усевшись на подушке, удерживая Джека на расстоянии вытянутой руки.
Когда он заговорил, его голос был удивительно мягким.
«Почему?», хотел он знать.
Джек не мог говорить. Мысленно он все еще смотрел в пустые мертвые глаза Доктора, видел свою собственную грязную руку, закрывающую их. Запах крови был везде.
В конце концов, он сказал:
«Ты меня не остановишь».
«Я себя не остановлю».
Таймлорд посмотрел ему в глаза, его горящий взгляд заставил Джека сжаться, но он не отступил. Секунду спустя Доктор опустил руки и больше не сопротивлялся, когда Джек продолжил с того места, где остановился, не сражался с инстинктивными реакциями своего тела. Румянец на его лице, его сбившееся дыхание
(… он не дышит…)
заставляли Джека чувствовать вину и счастье одновременно. Горе вернулось снова, но на сей раз он отделался от него окончательно.
Его сердце уже было разбито.
Доктор помог ему снять с него одежду, после чего отдался инстинктивным реакциям собственного тела. Джек столько мечтал об этом, и все получилось не так, как он себе представлял. Все было совсем не романтично, он не был нежным, и Доктор на самом деле этого не хотел, он просто не возражал достаточно сильно, чтобы остановить его. А ведь он мог бы – возможно, даже убив Джека в процессе. Все получилось не идеально.
Но все-таки это было что-то.
Джек достаточно быстро понял, что заставляет Доктора вздрагивать, от чего он стонет и задыхается. Внезапно у него снова появилась цель, что-то, что он умел действительно хорошо. Он не бесполезен.
(Доктору всегда был нужен кто-то, чтобы защитить его от вселенной, которую он сам пытался защищать. Джек даже не смог похоронить его)
Таймлорд на секунду перестал дышать, когда Джек вошел в него. Его глаза были закрыты все время с того момента, когда он прекратил борьбу, и Джек думал: «ты призрак».
Он был тесным, теснее, чем любой человек, с которым Джек когда-либо занимался этим, девственник или нет. Его тело не предназначалось для этого
(в конце концов)
но Джек не позволил этому остановить себя. Он позволил ярости взять над собой верх, и с каждым толчком его разум кричал «Почему ты не регенерировал, ублюдок?», но слова умирали где-то в его горле.
Намного позже, когда Доктор уже спал в его объятиях, Джек нежно поглаживал его непослушные волосы, напрасно ожидая волны вины и сожаления о содеянном, которая должна была прийти. Ярость сменилась пустотой, боль на короткое время уступила место усталому удовлетворению, и он просто уснул рядом с Доктором. Как о таком можно было сожалеть?
Какая-то часть его была благодарна Доктору за то, что он сдался, и ему не пришлось становиться насильником.
Усталость сделала его мысли неповоротливыми, но он боролся с этим, зная, что когда он проснется, Доктора с ним уже не будет. Он увидит его снова, снова и снова, где-то и когда-то, после этой встречи и до нее, и он не знал, как сможет это выдержать.
«Привяжи его к кровати», шептал тихий голосок в его голове. «Привяжи его к кровати и не позволяй ему уйти. Оставь его здесь, с собой, в безопасности. Не дай ему уйти, никогда». У Джека вырвался еле слышный всхлип, он когда-то был временным агентом, и знал, что это невозможно.
Он провалился в сон.
Когда он проснулся, Доктор сидел рядом с ним на кровати, полностью одетый. Он радостно улыбнулся ему и сказал:
«Я сделал тебе кофе».
Джеку понадобилось какое-то время, чтобы понять, где он находится, но он с благодарностью принял кружку из рук Доктора. Он смотрел, как тот встает и потягивается. Затем Доктор направился к Тардис, и он был призраком, тенью человека, умершего пять недель назад. Он потянулся за ключом.
«Ты будешь теперь делать вид, что ничего не случилось?», - услышал Джек свой собственный голос. Доктор остановился и повернулся обратно к нему.
«Ты о чем-то хочешь со мной поговорить?», - это было вызовом.
На шее Доктора была ярко-красная царапина. Джек не помнил, как оставил ее, и несколько долгих секунд он не мог дышать. До того, как эта царапина полностью сойдет, они увидят друг друга в последний раз.
И он вдруг обнаружил, что говорит:
«Я видел будущее». Глупая фраза для путешественника во времени, но Доктор понял. Он посмотрел вниз, на Джека, и хотя он не улыбался, его глаза были наполнены теплом и грустью.
«Нет», мягко сказал он, - «Ты видел всего лишь прошлое. Как и все мы. Все, что мы знаем, мы знаем потому, что оно уже случилось, даже если для кого-то оно еще не настало». Его слова были одновременно благословением и проклятием для Джека. Затем Доктор открыл дверь и вошел внутрь Тардис.
(Доктор стоит в открытых дверях, глядя назад в последний раз перед тем, как отправится куда-то, где он может (должен) умереть. Улыбается и качает головой.
«Я с тобой уже попрощался, Джек»)
«Прощай, Джек», тихо сказал он и закрыл дверь. Джек смотрел на синюю будку и пытался бороться со слезами, пока она не пропала. Затем он поднял все еще дымящуюся кружку кофе и отсалютовал пустой комнате, его губы вымолвили:
«До следующего раза».
Но голос подвел его.