Здесь измышления бывшего участника сообщества. Почему бывшего? Потому что я самодур. Что хочу, то и творю! А удалять не буду, я добрая))))Измышления по отношениям сотрудников Торчвуда с начальником)))))))
Для Джека Харкнесса Йанто Джонс - красивая и полезная игрушка. Светлоглазая кукла, одетая в костюм с галстуком, за стягиванием которого так приятно наблюдать, развалившись в кресле. Идеальная секретарша, ухитряющаяся держать все бумаги в безупречном порядке. Настолько безупречном, что даже Джек был способен сразу найти требующийся документ. Эффективным чистильщиком, с одинаковой эффективностью убирающим грязные коробки из-под пиццы и ненужную информацию из чужих компьютеров. Тихий и незаметный, никогда не выходящий на передний план, ни в чем не перечащий, идеально исполняющий приказы. Не закатывающий истерик, не источающий сарказм, не пытающийся перетянуть одеяло на себя. Холодная бытовая техника с заложенной программой, покрытая белой эмалью. Которую никто не замечает, пока она не ломается.
Тогда, в случае с Лизой, когда обнаружилось, что тихий и незаметный Йанто Джонс вполне способен устроить заварушку, могущую послужить истоком Апокалипсиса инопланетного происхождения, Джек так удивился, что даже не стал Йанто убивать, как пообещал в сердцах. Тем не менее он аккуратно распределил вину за "исполнение" Лизы между всей командой. В человеческом теле несчастной девчонки из пиццерии ей хватило бы одной пули в голову, прямо в трансплантированный мозг, тем не менее она схлопотала по пуле от каждого. Ну кроме Йанто, так и не нашедшего в себе сил убить любимую женщину. А Джек очень не любил, когда у мужчин, которыми он увлекался, имелись любимые женщины. Тем более, если в общей волне увлечения Йанто Джонсом немалое место занимало чувство собственности.
Для Йанто Джонса Джек Харкнесс - инструмент для достижения цели. Сначала для получения доступа к ресурсам, необходимым для выживания Лизы. Потом чтобы выжить самому. Потому что жить он не хотел всего несколько минут. А затем инстинкт самосохранения взял верх, и он закрыл глаза. И на дне сознания утопленником лежала мысль - он меня не убьет. Он слишком меня хочет.
Как показали дальнейшие события, Йанто Джонс абсолютно точно определил курс, по которому обычно следовали мысли и действия Джека Харкнесса.
А после гибели Лизы все, что у Йанто осталось - это работа. С работы в Торчвуде почти никто не уходил. Помимо прочего уход означал полное стирание из памяти всех проведенных в команде Торчвуда лет. А воспоминания о Лизе - все, что осталось от любви Йанто Джонса. И он сильно сомневался, что его лимитированных эмоций хватит на еще одну любовь.
Поэтому он продолжил варить кофе, заказывать пиццу - и ему хватало ума не заказывать ее на имя "Торчвуд", - убирать мусор, охотиться на вивилов, подбирать космические обломки супертехнологий и в качестве затребованного фунта плоти трахаться с Джеком. В принципе последнее не было особо тяжелой работой, потому что завести Джек мог даже морозильную камеру марки "Bosch", не то что навороченную кофеварку в безупречном костюме. И он никогда никого не принуждал. Сама мысль о том, что Джек может взять кого-то силой, была абсурдом даже для Йанто, который в принципе прекрасно бы обошелся без обслуживания начальника на рабочем столе. Без того, чтобы его, только что поставившего на стол перед Джеком чашку, хватали за запястье, дергали и усаживали на колени. Без торопливого секса в офисных зарослях. Без шокированно-завистливого взгляда Гвен, опущенных в пол глаз Тош и едких замечаний Оуэна. Но если такова цена за работу-жизнь, то она не завышена.
И единственное, что он себе позволял - иногда запустить в остальных острую шпильку. Как тогда, когда через пару недель после гибели Лизы они все отправились расследовать исчезновения людей в глухой деревенской местности, и речь зашла о поцелуях. Он тогда осознанно ударил всех - и Гвен с ее неумением думать и жалостливым взглядом, и Тош, чьи способности к реальному сочувствию лежали где-то между КПК и ноутбуком, и Оуэна, который, впрочем, не сильно на это реагировал, отгороженный от жестокости окружающего мира собственной жестокостью и толстенной шкурой цинизма и язвительности, а, главное, Джека, у которого взгляд был такой, будто Йанто ударил его физически. Йанто бы с удовольствием, но Джек мазохистом не был. И так у них и продолжалось - офисный роман, бесконечно самокопирующийся.
Для Джека Харкнесса Оуэн Харпер - любимый инфант террибль. Джек готов обнимать его бесконечно. И использует каждую возможность, чтобы коснуться его. Положить руки на плечи и неразборчиво мурлыкнуть в ухо, когда остальные не видят. И даже не получить в ответ лапой. И он позволяет Оуэну почти все. И прощает все. Начиная от ударов по морде и кончая пулями в голову и грудь. Он вообще прощает своим сотрудникам многое. Но Оуэну больше, чем другим.
Он сам не знает, что тянет его к Оуэну, который мерзким характером сильно напоминает недовольного жизнью дикобраза. Но иногда дикобраз ухмыляется, и хоть он выглядит старше своих 32 лет, что-то глубоко в сути Джека ухмыляется в ответ, и он тянется к Оуэну.
Для Оуэна Харпера Джек Харкнесс - мужчина, в которого Оуэн мог бы влюбиться. И это понимание и заставляет его бесконечно испытывать Джека на прочность. Особенно в постели. Сколько Джек ему позволит. И он не знает, что Джек почти не спит ночами, и что засыпать рядом с ним несколько опасно, потому что в течение ночи, когда ты сладко спишь, тебя будут осторожно поглаживать по голове, удивляясь самому себе, и странно улыбаться в темноту.
Для Джека Харкнесса Тошико Сато - самая удачная покупка последней сотни лет. Изящная японка стоила каждого потраченного на вытаскивание ее из той тюрьмы фунта. Ее ему просто продали, сами не понимая, что за сокровище было у них в руках. Ну и кое-что помимо этого они были ему должны тоже. И он ценил ее больше, чем всех остальных сотрудников, вместе взятых. Компьютера, подобного ей, пока не изобрели.
Для Тошико Сато Джек Харкнесс - существо, выше которого только ее синтоистские божества. Человек, которому она обязана своей жизнью на воле и свободой своей матери. Начальник. Давший ей любимую работу.
Если бы она знала, сколько раз Джек умирал, она бы уверилась в его божественной природе. И над дверью одной из комнат в ее квартире на полочке стояла бы табличка с его именем, вычерченным иероглифом.
Для Джека Харкнесса Гвен Купер - наспех закрытая дырка в штатном расписании. Приложением шли взгляд раненой лани, никчемная эмоциональность, неумение просчитывать последствия, бойфренд с десятком лишних килограмм и совершенно девочковая влюбленность в красивого героя. Он не против с ней переспать - она движется, в конце концов, - но потом ему станет скучно. Он уже это проходил. Поэтому он улыбается, флиртует, цепляя на крючок и отпуская, и держит ее на расстоянии. Достаточном, чтобы не свалиться в постель, и достаточно близком, чтобы не отпустить.
Для Гвен Купер Джек Харкнесс - недостижимая мечта с сильным привкусом вины, потому что иногда, когда она занимается любовью с Рисом, она закрывает глаза и представляет, что вместо Риса с ней Джек. И не знает, что Джеку переспать с ней - как глоток воды выпить. И забыть наутро.